Мы уже знаем, что 30 июня 1941 года Дмитрий Михайлович Карбышев и Пётр Филиппович Сухаревич прикрывали движение отряда, пытающегося пробиться через цепи устроивших засаду фашистов. Но, когда большей части бойцов удалось прорваться, оказалось, что среди них не было ни Карбышева, ни Сухаревича.
Все превратности их дальнейшей судьбы удалось установить только после окончания войны, собирая материалы по крупицам.
Истина вырисовывалась постепенно.
Иван Иванович Сташинский, секретарь парторганизации совхоза Городищенский Барановичского района Брестской области, прошедший с боями до Берлина, навсегда запомнил встречу с генералом.
В начале Великой Отечественной войны Иван Сташинский, со своим родственником прятались во ржи от гитлеровцев. Однажды они заметили двух советских командиров и сначала подумали, что это диверсанты и бросились бежать. Но те их окликнули и объяснили кто они. Попросили принести воды. Генерал с эмблемой инженерных войск в петлице сказал, что его фамилия Карбышев. И, шутя, добавил, что происходит она от слова «карабыш», то есть суслик. А он тоже землю роет, такая у него специальность. И может такое объяснение и помогло пареньку хорошо запомнить эту фамилию.
Иван сбегал домой и сказал матери, что во ржи находятся наши генерал и полковник. Мать дала крынку молока и буханку хлеба. Генерал попросил ребят показать на карте, как лучше обойти железнодорожную станцию Городея – там уже были немцы—и пройти между нею и городом Несвиж. Мальчики подсказали как это можно сделать.
Карбышев с Сухаревичем с большим трудом пробирались к линии фронта. На восток, к Днепру, приходилось идти лесами и болотами, по тылам противника.
Однажды, Дмитрий Михайлович себя очень плохо чувствовал и Пётр Филиппович предложил зайти в деревню и немного отдохнуть. На вид уставшему генералу можно было дать лет 70-80, и полковник решил, что в случае чего, это позволит избежать подозрения врага.
Под вечер 30 июня 1941 года Карбышев и Сухаревич подошли к деревне Низок, расположенной на берегу реки Уссы, в 7 км от районного центра Узда Минской области. Офицеры добрались до школы, которая стояла на самом краю деревни возле кладбища. Они постучались и попросили разрешения переночевать. Оба были босиком, сапоги держали в руках: кожа на ногах была натёрта до крови. Жена учителя проводила их в класс, рядом с квартирой.
П.М. Лычковский, бывший учитель школы д.Низок рассказывал, что в то время как пришли Карбышев и Сухаревич, он сидел на чердаке школы, где у него был радиоприёмник, и слушал Москву. Когда он спустился, жена сообщила, что к ним на ночлег попросились двое военных. Гости услышали разговор и пригласили хозяина к себе на беседу. Утром в полной военной форме, но босиком, Карбышев и Сухаревич собрались уходить. Хозяева, видя, что они даже сапоги не могут натянуть на свои натёртые ноги, и зная, что им нужно переходить дорогу Слуцк–Минск по которой беспрерывно двигались немецкие колонны, предложили пару дней подождать. Гости согласились и переселились на чердак, где слушали Москву, в том числе и выступление Сталина 3 июля. Через три дня генерал и полковник собрались уходить. У них уже немного зажили ноги, а хозяйка пошила им из половиков по две пары тапочек. Снарядили их и продуктами на неделю. Карбышев оставил Лычковскому свой домашний адрес и попросил при первой возможности написать ему в Москву.
По дороге из деревни Низок, на одном из хуторов недалеко от Узды, они встретились с группой наших бойцов. В группе был и генерал К.Д. Голубев. Приблизительно через неделю после этой встречи, Карбышев и Сухаревич решили выходить из окружения самостоятельно, считая, что нужно двигаться не к Гомелю, а на Могилёв, повернули на Слуцк и пошли по избранному пути. По дороге встретились с выходившим из окружения сапёрным батальоном и присоединились к нему.
В начале августа вышли к Днепру севернее Могилёва. Бойцов в группе осталось человек 60. Стали вязать плоты, чтобы переправиться с оружием и ранеными.
Когда разведчики переплыли реку, то фашисты открыли по ним шквальный огонь. А потом из леса высыпало не менее батальона немцев. Дмитрий Михайлович и Сухаревич смогли переправиться, но уже шёл тяжёлый бой, а силы были слишком неравные. Карбышев был контужен. Бойцы отнесли генерала на руках в колосившееся ржаное поле. Но патруль полицейского отряда, прочёсывающий местность, их заметил. Полицаи окружили наших воинов и отправили в гестапо.
Так для Карбышева начался плен. Он прошел все нечеловеческие испытания фашистского ада. Три с лишним года его держали за колючей проволокой в лагерях Острув-Мазовецки, Хаммельсбург, Замостье, Флоссенберг, Майданек, Дахау, Освенцим, Нюрнберг, Заксенхаузен, Маутхаузен.
Никакие пытки и издевательства не сломили этого мужественного человека. Гитлеровцы предлагали попавшему в плен советскому генералу, фортификатору с мировым именем, перейти на службу в немецкую армию, при этом обещая свободу и все земные блага.
Использовали для этого всевозможные методы. Для начала было предложено отличное питание и лучшие условия пребывания в плену, но Карбышев категорически от всего отказался. Когда погнали военнопленных в Острув-Мазовецки, любезно подали генералу повозку. Он от повозки отказался и шёл вместе со всеми пленными. Его поведение помогало людям обрести душевные силы, многие стали понимать, что и в фашистском плену есть на кого равняться.
Старший лейтенант Н.Н. Сахаров записал по памяти свою беседу с Карбышевым о положении на фронтах. Когда перешли к прогнозам, генерал сказал:
– напрасно Гитлер шумит, что его война «молниеносная» и скоро закончится. Она кончиться не раньше, чем через четыре-пять лет. Поэтому мы не должны с вами сидеть в лагере сложа руки. Война без пленных не бывает. Коль скоро мы с вами лишены возможности вести борьбу с фашистами с оружием в руках, мы должны и в тяжёлых условиях плена помогать любыми средствами и путями нашей Родине.
Продолжая беседу, генерал привёл совсем неожиданный пример:
Вот мне уже более 60, а я не даю своим мышцам покоя: есть возможность ходить – и я хожу, а если удастся убежать – убегу, и фашист меня не догонит…
«Кажется всё просто и ясно, – писал старший лейтенант Н.Н. Сахаров, – а у меня и моих товарищей именно этот пример генерала надоумил сколачивать подполье».
Подполье, в котором участвовал и Дмитрий Михайлович, вело борьбу с предателями, готовило побеги, оказывало помощь больным и раненым.
Фашисты старались посеять к генералу недоверие, неприязнь и поэтому обращались к нему подчёркнуто вежливо. Но Дмитрий Михайлович не менял своей линии поведения. Его часто водили в комендатуру, откуда он возвращался невесёлым и молчаливым.
Осенью, когда наступили холода, Карбышеву ходившему в летнем обмундировании, военнопленные раздобыли тёплую ватную фуфайку, брюки и шапку-ушанку. Генерал был очень рад, но спросил:
—А как же те, кто отдал мне своё тепло? Как они обойдутся?»
В конце августа Карбышев заболел дизентерией. Товарищи за ним заботливо ухаживали и общими усилиями спасли тяжело больного генерала. Чтобы поставить на ноги совсем истощенного Дмитрия Михайловича, группа командиров выделяла для него из своего скудного пайка семнадцатую часть хлеба.
В сентябре 1941 года Карбышева с большой группой советских военнопленных отправили в другой офицерский лагерь на территории Польши – в Замостье. Фашисты боялись всё возрастающего влияния генерала на советских пленных, для которых он был символом правды, принципиальности, мужества. Если в лагере сообщали какую-нибудь новость об успехах Красной Армии, то для убедительности часто говорили: «Сам Карбышев сказал».
В конце 1941 в лагере вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Люди умирали сотнями и тысячами. Фашисты боялись эпидемии и старались не заходить на территорию лагеря. Заболел и Карбышев. Было очень мало шансов на выздоровление, но офицеры не бросили генерала на произвол судьбы. Они скрыли его болезнь от комендатуры, чтобы он не попал в тифозный барак «Норд», откуда не возвращался никто.
С октября 1941 года по март 1942 года в этом лагере из 10 000 офицеров в живых осталась только пятая часть. Остальные погибли от истязания, систематических расстрелов и болезней.
Весной 1942 года пленных из Замостья стали отправлять в Германию. В марте в Хаммельбург была доставлена из Замостья очередная партия пленных, в которой оказался и Д.М. Карбышев.
С первых же дней пребывания в лагере Карбышев связался с руководителями подпольного движения сопротивления.
Капитан А.К. Ужинский, познакомившись с генералом в Хаммельбургском подполье, рассказал Карбышеву, что среди узников ходят слухи, будто фашисты хотят выведать у него состав нашего бетона, идущего на строительство дотов.
Дмитрий Михайлович рассмеялся:
– «Тайна» нашего бетона в нас самих. Передайте, капитан, товарищам, чтобы они были стойки как бетон, и тогда никаких наших тайн враг не узнает.
Так как молниеносной войны против СССР не получилось, то уже в начале 1942 года, гитлеровцы в самой Германии остались без рабочей силы. Особенно не хватало квалифицированных рабочих на военных заводах. И в Хаммельбургском лагере срочно приступили к формированию рабочих команд. Во время одной из проверок гитлеровцы зачитали приказ, гласивший, что каждый человек, который находится в Германии, обязан работать, иначе его не будут кормить.
Раздалась команда:
– Все желающие ехать на работу добровольно – в сторону!
Из 3 000 советских военнопленных отошли в сторону не более 100 человек.
Карбышев считал, что от работы не нужно отказываться, но работать так, чтобы наносить врагам вред.
Вторичный набор прошел более удачно и спокойно, что весьма удивило администрацию. В сентябре из лагеря была отправлена рабочая команда №10113, которая состояла почти полностью из старших офицеров. Среди них было много друзей генерала. Особенно тяжело ему далось расставание с Сухаревичем П.Ф. Прощаясь, Дмитрий Михайлович обнял полковника и сказал:
– Верю, хочу верить, Пётр Филиппович, что мы ещё встретимся! Час победы скоро пробьёт!
Хаммельбургский лагерь почти опустел, а Карбышева в начале февраля 1943 года вызвали к коменданту. Там с ним побеседовали сотрудники гестапо, которые выдавали себя за высокопоставленных офицеров инженерных войск из ставки фюрера и заявили, что генералу придётся ехать с ними в Берлин.
Мытарства Дмитрия Михайловича продолжились: новые лагеря и новые встречи с высокими гитлеровскими чинами. Ему снова и снова пытались предлагать высокие посты и большие деньги….
Главная инженерная служба вермахта не сразу отважилась признать провал переговоров с Карбышевым. Но по настоянию гестапо вынуждена была представить туда письменную характеристику:
« Этот крупный советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за 60 лет, оказался насквозь заряжённым большевистским духом, фанатически преданным идее верности, воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадёжным в смысле использования его у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».
18 февраля 1945 года перестало биться сердце этого мужественного человека.
На территории лагеря есть место, которое называли «стеной плача». Здесь ставили тех, кого допрашивали особо изощрёнными методами пыток с целью склонить к измене, предательству, а когда это не удавалось, то применяли самые жуткие способы казни.
В стену плача вмурована мемориальная доска с надписью:
«На этом месте мучительной смертью погиб генерал-лейтенант инженерных войск Советской Армии Герой Советского Союза Карбышев Дмитрий Михайлович
1880-1945гг.
В ночь с 17 на 18 февраля 1945 года, после зверских пыток, немецкие фашисты вывели генерала Карбышева на мороз, сняли с него всю одежду и обливали холодной водой до тех пор, пока тело генерала не превратилось в ледяной столб. Труп генерала сожгли в печах Маутхаузена. Пытки и издевательства не сломили волю пламенного борца за освобождение народов мира от фашистского ига. Генерал Карбышев погиб смертью героя».
Его последние слова перед смертью: «Бодрее, товарищи! Думайте о своей Родине, и мужество вас не покинет!»
Источники:
- Именами героев. Петраченко Д.Н. Мн., 1978
- Их именами названы. Энциклопедический справочник. Мн., 1987
- Генерал Карбышев. Е.Г. Решин М.,1974
- Почетные граждане белорусских городов. Б.Д. Долготович. Мн., 2008
- В памяти народной. Авт. коллектив: Почанин С.З, Борисевич Ф.В и др. Мн., 1969
- Памяць. Гродна. Мн., 1999
- Памяць. Уздзенскi район Мн., 2003
- Помнiкi гiсторыi i культуры Беларусi. №1, Мн., 1979
- Помнiкi гiсторыi i культуры Беларусi. №4, Мн., 1980
- Навечно в памяти народной. Сост. З. Костюшина. М., 1975
- Гродзенская праўда, 18.03.2024